— Ай, славная монета! Ай, добрая монета! — говорил он, вертя один червонец в руках и
пробуя на зубах. — Я думаю, тот человек, у которого пан обобрал такие хорошие червонцы, и часу не прожил на свете, пошел тот же час в реку, да и утонул там после таких славных червонцев.
Было молчанье. И в молчанье осторожно, чтобы не шуметь, поднялся Жегулев и тихонько побрел на свое гордо — одинокое атаманское место. А через полчасика к тому же заповедному месту подобрался Еремей, шел тихо и как будто невнимательно, покачиваясь и
пробуя на зуб травинку. Присел возле Саши и, вытянув шею, поверх куста заглянул для какой-то надобности в глухой овраг, где уже густились вечерние тени, потом кивнул Саше головой и сказал просто и мягко...
Он пошел в дом и немного погодя вернулся со свертком; развернул — и блеснули рубли, совершенно новые. Он взял один,
попробовал на зуб, бросил на поднос; потом бросил другой…
Неточные совпадения
Испуганный тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав
зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я
пробовал всё, — подумал он, — остается одно — не обращать внимания», и он стал собираться ехать в город и опять к матери, от которой надо было получить подпись
на доверенности.
Я проворно соскочил, хочу поднять его, дергаю за повод — напрасно: едва слышный стон вырвался сквозь стиснутые его
зубы; через несколько минут он издох; я остался в степи один, потеряв последнюю надежду;
попробовал идти пешком — ноги мои подкосились; изнуренный тревогами дня и бессонницей, я упал
на мокрую траву и как ребенок заплакал.
— Не надо, — тихо процедил сквозь
зубы Помада и
попробовал приподняться
на локоть, но тотчас же закусил губы и остался в прежнем положении. — Не могу, — сказал он и через две минуты с усилием добавил: — вот где мы встретились с вами, Райнер! Ну, я при вас умру.
— Нет уж, слуга покорный! ты и
на меня еще кляузу напишешь! —
попробовал отшутиться Терпибедов. — Вот, сударь! — переменяя разговор, обратился он ко мне, — нынче и трубку уж сам закуриваю! а преждестал ли бы я! Прошка! венХ-зиси! — и трубка в
зубах!
Ему пришлось драться: он шёл домой, обгоняемый усталыми бойцами города, смотрел, как они щупают пальцами расшатанные
зубы и опухоли под глазами, слышал, как покрякивают люди,
пробуя гибкость ноющих рёбер, стараются выкашлять боль из грудей и всё плюют
на дорогу красными плевками.
Покупку ему не подают, а швыряют
на прилавок, не завернувши, и каждую серебряную, золотую или бумажную монету так долго
пробуют на ощупь,
на свет,
на звон и даже
на зуб и притом так пронзительно и ехидно
на тебя смотрят, что невольно думаешь: «А ведь сейчас позовет, подлец, полицию».
— Как ты вырос, Валечка! Тебя не узнаешь, —
пробовала она шутить; но Валя молча поправил сбившуюся шапочку и, вопреки своему обычаю, смотрел не в глаза топ, которая отныне становилась его матерью, а
на ее рот. Он был большой, но с красивыми мелкими
зубами; две морщинки по сторонам оставались
на своем месте, где их видел Валя и раньше, только стали глубже.